А жизнь всего одна, или Кухарки за рулем - Марк Альперович

Бессуднов возглавлял в Электростали одну из самых мощных и агрессивных хулиганских групп. Были случаи, когда он в пьяном угаре гонялся по крышам домов за своими соперниками, непрерывно стреляя из своего трофейного браунинга. И судьбе было угодно связать Сергея с Раей Маслюк.

Как-то рано утром, отправляясь в командировку в Москву по заданию начальника цеха, он встретил Раю вместе с подружкой. Девушки также ждали поезда. В дороге разговорились. Сергей очень понравился Рае, хотя он был на два года младше ее. Она была знакома почти со всей городской шпаной, поэтому к ней не решался приставать ни один хулиган. Она умела и сама постоять за себя. Но при Сергее держалась очень скромно, даже стеснялась его.

После этой встречи Рая ежедневно встречала Сергея до работы и с работы. Сережа в то время был уже близок с Тамарой и принципиально не допускал измены.

Однажды, когда вместе с Раей он возвращался с работы, их встретил приятель Бессудного.

– Ну, Рая, накашляет тебе Володька, как с армии придет. Ну, а этот кавалер будет всю жизнь работать на лекарства.

– Счастье твое, Иван, что я с этим парнем, а то уже сейчас тебе пришлось бы на лекарства работать. Я тебя вечером найду, и ты ответишь за эту угрозу.

– Володька же в армии. Кем ты пугаешь?

– Ты что, думаешь, кроме Володи, за меня и заступиться некому?

– Ладно, Рая, я пошутил. А что твой кавалер молчит?

– Мой кавалер – мастер спорта, и если он заговорит, ты будешь жрать землю. А сегодня я тебя все равно вечером разыщу.

Сергей понимал, что пожелай он близости с Раей, та ему не откажет. Тем более что с Володей она наверняка уже была близка. Они договорились, что будут переписываться, что она обязательно приедет к нему в армию. Сергей не очень верил этим словам.

От Бессуднова не скрылось смущение Сергея. Немного промолчав, Володя сказал:

– Но трахается она, как богиня.

Сергей не понял, что означало это откровение.

Рая в военкомате узнала, куда направили служить Сергея. Не долго думая, она поехала в воскресенье к нему, предупредив о своем приезде письмом. Володька же ежедневно стал просматривать почту из Электростали. И письмо Раи попало к нему. Потом из рассказа Володи Сергей узнал, что тот встретил Раю, набил ей морду и тут же, в лесочке у проходной, поставив «раком», восстановил «cтатус-кво». Тем не менее, отношения между курсантом сержантской школы рядовым Ицковичем и помощником командира взвода старшим сержантом Бессудновым не испортились.

После демобилизации Володя и Рая поженились. Он работал слесарем на ЭЗТМ, она крановщицей в горячем цехе «Электростали».

Сергей впоследствии несколько раз встречал Раю. Она всегда выглядела отлично, несмотря на тяжелую работу крановщицы. По ее словам, Володька сильно попивал. Сергей думал, что Рая гуляет от мужа. Она прекрасно выглядела и в сорок пять лет, и хотя ей была назначена пенсия, продолжала работать крановщицей. Она сумела сохранить фигуру и прекрасный цвет лица.

– Берегу свою внешность, ибо это основное мое достоинство, – грустно улыбаясь, говорила она Сергею…

– Сейчас в баню, вещи сдать в каптерку, – скомандовал новобранцам Бессуднов.

Когда ребята вернулись из бани, их уже распределили по ротам, взводам, отделениям. Сергей попал в учебную роту капитана Воронина, во взвод старшего лейтенанта Беспалова, в отделение сержанта Ильясевича.

Капитан Воронин был невысокого роста, щупловат по комплекции, c приятным волевым лицом. Солдаты его считали очень решительным и справедливым командиром.

Старший лейтенант Беспалов был примерно такого же роста, только несколько плотнее, с серыми, какими-то бесцветными глазами, приплюснутым носом и тонкими губами. В командирах взвода он явно засиделся. Поэтому к службе относился не очень рьяно. Он был замкнутым человеком, что-то в нем было отталкивающее.

Сержант Ильясевич был маленького роста, но плотно скроен, с короткой стрижкой и лицом Чингисхана. Он до мозга костей был служакой. Будучи родом из маленького татарского села под Казанью, имея образование семь классов, он явно наслаждался полученным правом командовать людьми, видимо, понимая, что такую возможность может предоставить ему только армия. Он был очень требовательным командиром, но, будучи по национальности татарином, прекрасно понимал, что не в пример некоторым русским сержантам заниматься самодурством нельзя. Офицеры не очень симпатизировали ему из-за узкого кругозора и явных службистских наклонностей. В отделение ему дали в основном нацменов, которые после трехмесячного курса молодого бойца отсеивались, и курсантами школы становились далеко не все.

Дисциплина в роте и части была железная. При встрече рядовой обязательно отдавал честь сержанту. Любая попытка неповиновения жестко пресекалась. Первые месяцы службы были адовыми для новобранцев. В шесть часов утра – подъем, сорок пять секунд на одевание, затем десять минут – туалет. После этого зарядка на плацу, вне зависимости от погоды, в одних рубашках. Затем умывание, если зимой, то непременно снегом. Потом построение на развод, завтрак и четыре часа занятий: строевой, физической, тактической и политической подготовкой. Затем построение на обед и полтора часа дневного сна.

Тут следует рассказать о некоторых нюансах. Примерно месяц солдат учится заправлять кровать. Ох, нелегкое это дело для восемнадцатилетнего юноши – сделать из кровати кирпич, да еще за короткое время!

По команде «отбой» надо было раздеться за сорок пять секунд, причем за это время одежда должна быть аккуратно сложена, а портянки аккуратно вложены в сапоги. Если из-за плохо намотанных портянок солдат натирал ноги, он строго наказывался. Куда бы ни шел взвод, он должен был идти с песней. И если песня звучала не бодро, взвод повторял путь. Когда измученные солдаты шли на обед, а песня звучала вяло, тогда взвод от столовой разворачивали, и он кружил по плацу до тех пор, пока песня не начинала звучать по-боевому. В результате на обед оставалось часто не более десяти минут вместо положенных тридцати. После окончания установленного времени на обед, ужин или завтрак следовали команды: «Взвод, встать! Головные уборы одеть! Выходи строиться!»

И никого не интересовало, успел ты съесть хотя бы первое. В результате солдаты научились «глотать» пищу, что неблагоприятно сказывалось на состоянии желудка. Еды для молодых ребят, испытывающих большие физические нагрузки, не хватало. Все без исключения были голодны. После обеда те, у которых были деньги, успевали купить в палатке при части пару батонов и тут же их съесть. Во время дневного отдыха нельзя было разговаривать. Если сержант слышал чей-либо голос, он командовал «подъем», а затем вновь «отбой». И так по несколько раз. После дневного отдыха было два часа самоподготовки. Сержанты использовали это время, чтобы научить солдат заправлять кровати или одеваться и раздеваться в течение сорока пяти секунд. Когда через месяц-полтора эта премудрость была освоена, время для самоподготовки использовалось для отработки строевой и физической подготовки.

Настоящим бедствием для молодых солдат были очередные и внеочередные (за провинность) наряды. Сергей на всю жизнь запомнил свой первый наряд на кухню. Повар дал ему задание почистить котел от остатков пшенной каши. Котел еще был горячим, но требовалось его срочно помыть. Чтобы достать дно котла, нужно было делать стойку на одной руке, а другой – выскребать кашу.

Когда котел был чист, Сергей получил команду мыть посуду, причем в трех водах. Если повар находил следы масла на тарелке, он заставлял перемывать всю партию. После этого ему поручили начистить целый жбан картошки. За восемь часов наряда Сергей ни разу не присел. А после окончания наряда начинался обычный солдатский день. Те, кто получал наряды вне очереди, порою не спали по трое суток.

«Упорных» солдат воспитывали методом «через день – на ремень, через два – на кухню». На ремень – это служба ротных дневальных или караул (после принятия присяги).

Если во время тактических учений кто-либо из солдат не преодолевал за положенное время заданное расстояние, например, по-пластунски, все отделение повторяло пройденный маршрут. Ну и, конечно, тому солдату позже доставалось уже от своих ребят.

Гауптвахта в части была сержантской и не была страшилкой. Но солдат (это касалось, как правило, солдат хозвзвода), которые часто бывали на сержантской гауптвахте, отправляли на гарнизонную. Там кормили горячей пищей через день. Восемь часов заставляли заниматься строевой подготовкой. Поднимали в пять утра, после чего лежак без матраца и подушки прикреплялся к стене, пол камеры заливался водой так, чтобы арестованный не мог ни прислониться, ни присесть.

Это были основные приемы воспитательной работы в армии.